Петр Киле - Очаг света [Сцены из античности и эпохи Возрождения]

                 ГОЛОСА
Что это было? Представленье? Миф,
Воочию оживший, с Афродитой,
Сошедшею с высот Олимпа к нам?

                КЛИНИЙ
А где Елена? Где Парис? А Фрина?
Эй, слуги! С факелами обойдите
Скорее сад и рощи у реки.

                ГОЛОСА
Идем и мы! Гетеры, как богини,
Поклонников горазды испытать
В ночи, пьянящей соловьиной трелью
И мифом о любви и красоте.

                 ФОТИДА
Уж день. А где носилась я всю ночь?

                 БРОМИЙ
Не помнишь?

                 ФОТИДА
                        Что ж там было? Помню смутно,
Как сон смешной из юности моей...

                 БРОМИЙ
Игривый, сладострастный?

                 ФОТИДА
                                                    Безобразный!
Вакханке молодой игра пристала -
С сатирами без удержу шалить.
А мне, старухе, что же было делать
В ночных неистовствах гетер и знати
Под видом вакханалий, игр священных?
То профанация была.

                 БРОМИЙ
                                         О, нет!
Я, Бромий, хоровод водил священный,
Веселый и безумный; вы ж плясали
При свете факелов и звуках флейты,
Пьянея от свободы и желаний
Оргийного неистовства соитий.

                ФОТИДА
Ну, да! В мистерии посвящена я
И знаю оргий высший смысл и тайну,
А тут гетеры, разыграв богинь
Прекраснейших, развеселились сдуру
С поклонниками, впавшими в безумье.
А ты им, шут, удачно подыграл.

                БРОМИЙ
К трагедии присовокупив драму
Сатировскую, как велит обычай,
Ужасное прикрыть веселой сказкой.
  (Укладывается вздремнуть в сторонке.)

                  ФОТИДА
Нет, все твердит, что он не шут, а Бромий
И настоящий, то есть сам Дионис, -
И бог вина, и бог театра он?
А, может быть, и в самом деле правда?
Уж больно хорошо все разыграли -
Богинь блистательных, как свет, - гетеры,
Париса и Елену, - словно в яви
Предстали те из древних песнопений, -
А после - вакханалья, как веселье
Безумное из утра дней и снов.
И мне легко, легко, лишь тянет спать
Так сладко, как бывало только в детстве.
             (Потягиваясь, уходит.)

                  ЕЛЕНА
Здесь никого?

                  ПАРИС
                           Да разошлись все, видно.

                  ЕЛЕНА
А было представленье? Или сон
Приснился: я - Елена, ты - Парис,
Могучего сложения красавец, -
То был не ты, а варвар, чуждый мне,
Изнеженный, в восточном одеяньи,
Весь в кольцах и браслетах золотых,
А я была спартанскою царицей,
Что мне не нравилось немножко тоже,
Не знаю почему.

                   ПАРИС
                                Играла ты,
Однако, превосходно.

                   ЕЛЕНА
                                         Я играла?

                   ПАРИС
Мы все играли с увлеченьем. Жалко,
Что все закончилось. Не будет лучше
Уж никогда.

                   ЕЛЕНА
       (потянувшись к Парису)
                       Игра игрой, пускай,
Но наши чувства лишь определились,
Парис, во пламени игры и мифа.

                   ПАРИС
      (припоминая, с возбуждением)
О, да! Ведь там еще случилось нечто.
Я видел взор, смеющийся, прелестный...

                   ЕЛЕНА
Елены? Иль богини Афродиты?

                   ПАРИС
Нет, Фрины, пусть под видом Афродиты,
И сердце вдруг подстрелянною птицей
Сорвалось вниз, затрепетав крылами, -
И я подумал: "То стрела Эрота
Меня сразила!" Обезумел я
От страха, будто при смерти, и счастья,
И роль свою играл уж машинально.

                   ЕЛЕНА
О чем ты говоришь, Парис? Ты бредишь.

                   ПАРИС
Прекрасней взора и прелестней боги
Не видели, а смертные счастливей:
Она средь нас, захочет, вот так взглянет,
Вся человечность неги и любви!

                   ЕЛЕНА
Увы! Увы! О, горе мне! Воровка!
Ей мало именитых и богатых,
Зачем же ей птенец бездомный мой?

                  КЛИНИЙ
А где ж вы были? Вас искали всюду;
Уж ночь прошла; вы заигрались явно...
И что за вскрики: "Горе мне! Воровка!"?
Однако вы играли превосходно.
На Дионисиях я как хорег
И автор получить бы мог награду.

                   ЕЛЕНА
В чаду любви я не играла роль
Елены из Гомера, а в блаженстве,
Как боги, пребывала и любила
Париса настоящего, из жизни,
Лелея счастье, дар самой Киприды;
А он-то заливался соловьем...
Но стоило явиться Афродите
С ее смеющейся улыбкой, Фрине,
Хочу сказать, Парис вновь онемел,
И ночь блаженства, нашей тайной свадьбы,
Чего он домогался, изнывая
От стрел Эрота, похотью телесной,
А не любовью к красоте, что в Фрине
Он вдруг узрел, забыв тотчас меня,
И я покинута столь вероломно,
Что слов не нахожу, в досаде, в гневе,
Вся в муках, как Медея или Федра
У Еврипида, я убить готова
Детей? Их нет. Себя? Или Париса?!
Когда б не полюбила я его
И лучше, ярче, как дитя и мужа,
Возлюбленного - все в одном лице...

                КЛИНИЙ
       (переглядываясь с Парисом)
Прекрасно, милая; ты не в себе
Немножко; ты устала от волнений;
Театр не шутка, это надо знать.

                  ЕЛЕНА
А он не хочет знать меня, влюбленный
Теперь во Фрину, как в саму богиню, -
Клятвопреступник он и святотатец!

                 КЛИНИЙ
Елена, помолчи, чтоб я в безумье
Не впал с тобою вместе; пусть Парис
Теперь покажет, в здравом он уме
Или безумен тоже от любви.

                  ПАРИС
Мы юны, Клиний. В юности все скоро
Свершается, иль все стоит на месте.
Влюбился в Фрину в эту только ночь,
Пред тем, ну да, укушенный пчелой,
Излеченный от боли поцелуем
Елены, я в нее тотчас влюбился,
Она - в меня, и нас Эрот сразил
В саду в послеполуденный наш сон...

                КЛИНИЙ
Во сне иль наяву, не знаешь толком?
Хранил ее я, как зеницу ока,
А ты, пчелой укушенный, свершил
Благое ль дело, чтоб отдаться страсти
К другой, тем изменив и ей, и мне?

                  ПАРИС
Влюбиться в Фрину вовсе не измена;
Ты сам влюблен в нее и не скрываешь.

                КЛИНИЙ
Влюбленный треугольник, как источник
В пещере нимф копытцами сатиров,
Затоптан без стыда и взбаламучен, -
И что теперь?

                  ПАРИС
                          Я знаю, что люблю
Красу небесной Фрины.

                 КЛИНИЙ
                                            Афродиты?

                   ПАРИС
Ну да, как в статуе соединил
Пракситель женственность и прелесть Фрины
С достоинством богини красоты.
А что касается Елены? Я
По-прежнему люблю тебя всем пылом
И жажду обладать тобой - женой ли
Или возлюбленной - до срока свадьбы.

                   ЕЛЕНА
Уймись, безумный! Афинянка я,
Из знати, не рабыня, не гетера,
Любовь мою делить ни с кем не стану,
Как гребнем золотым иль диадемой,
Как пеплосом, покуда он мне дорог.
Поди к гетере, похвались любовью
Елены, это дорогого стоит;
Ее лишился ты, теперь ты нищий,
Она подаст - с улыбкой смех веселый,
И ты очнешься, но один на свете.
  (Уходит в женскую половину дома.)

                  КЛИНИЙ
Она права. Ведь прелесть Фрины - свет,
Сиянье красоты; она всевластна
И никому принадлежать не может,
Как солнца свет, чарующий и жгучий.

                   ПАРИС
И этот свет изгнанью подлежит
Из города, как в Книде, не в Афинах,
Нашла себе пристанище Киприда?
О, как я рад, что я увидел Фрину
Во всей красе, с достоинством богини,
С величием, исполненным любви.

                  КЛИНИЙ
А статуя Праксителя прекрасней,
Я знаю, во сто крат!

                    ПАРИС
                                     И в самом деле?
О, я хочу богиню лицезреть!
Влюблен я не в гетеру, - в Афродиту.

                  КЛИНИЙ
Для этого поехать нужно в Книд.

                    ПАРИС
О, да! В Афинах тесно, неуютно.
Отправлюсь в странствия, пока я молод.

                  КЛИНИЙ
         (потягиваясь устало)
Прекрасно, милый друг, быть молодым.
А надо бы вздремнуть, ведь нынче суд,
Который лишь ославит вновь Афины.

                    ПАРИС
А я уж не усну. Пойду пройдусь,
Как ночь бродил, Елена же искала
И все звала, а я за нею шел,
Влюбленный в космос бесконечный, в звездах.
                 (Уходит.)